Булгаковская концепция казни Иешуа Га-Ноцри и казнь Иисуса Христа в картине Ван Эйка
В этом эссе я обращу внимание на две разные концепции казни. Одна относится к фрагменту произведения Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита», а вторая к картине Ван Эйка «Распятие Христа». Обе эти работы очень оригинальные.
Булгаков в своём произведении описывает момент смерти Иешуа Га-Ноцри. На столбах, вместе с ним, распяты были два разбойника - Гестас, который сошёл с ума от мух и слонца, и Дисмас, который страдал больше, чем остальные распятые. Счастливее двух других был Иешуа Га-Ноцри, потому что его одолевало забытьё. Здесь можно остановиться над проблеме счастья. Именно Счастье ассоциируется у нас с чем-то положительным. Булгаков переносит её в другую сферу. Булгаков показывает, что человек может испытывать счастье даже перед смертью. Иешуа был более счастлив, потому что он не страдал меньше более, чем Гестас и Дисмас, двух других несмотря на то, что он был также был распятый.
Автор сосредоточивает своё внимание на лице Иешуа Га-Ноцри. Его лицо было стало неузнаваемым, его облепили его мухи и слепни так, что оно лицо его исчезло под чёрной шевлеящейся массой. Далее речь идёт о том, что один из палачей провёл концом копья по животу Иешуа, и здесь снова также автор обращает внимание на лицо повешенного. но Теперь оно выло стало распухшим от укусов, с заплывшими глазами. Такое описание лица контрастирует с красотой его чистой души. Таким образом, Булгаков представляет казнь Иешуа более как казнь Человека-Бога: выражает он физической боль и переживания характерные как для человека. Его терпение является человеческим физическая боль характерна для человека, а терпение – для Бога. Мы знаем, что Михаил Булгаков был врачом, и его медицинские знания помогли ему в деталях описать такие сцены. Также Очередным признаком человечности было удовлетворение утоление жажды. В глазах Иешуа сверкнула радость, когда ему дали пить. Эта радость связана с физиологией, она придала лицу красоты.
Иешуа был как разбойник (отозвался хриплым разбойничим голосом). Свидетельствует это о солидарности с двумя разбойниками которые также были распяты на столбах.
У Булгакова очень важная Булгаков очень ярко описывает природу и атмосферные явления, которые сопровождали Иешуа Га-Ноцри в момент его смерти. «Становилось всё темнее. Туча залила уже полнеба стремясь к Ершалаиму, белые кипящие облака несились впереди напоенной чёрной влагой и огнём тучи. Сверкнуло и ударило над самым холмом». Буря символизирует разрушительные силы природы, её часто сопровождает настроение ужаса и страха, но зато дождь может символизировать очищение или божье благословение. После этих происшествий на холме остался только один человек- Левий, который снял три тела, а тело Иешуа он забрал
с собой.
В этом фрагменте казни можно найти много отношений совпадений к с Евангелием. Примерно В Евангелие от Марка написано, что Иисуса распяли в три часа,
а вместе с ним двух разбойников, что в шестом часу настала тьма по всей земле, а также, что Иисусу давали пить уксус. Но, у Булгакова Разница заключается лишь в том, что Иешуа Га-Ноцри, в произведении Булгакова, давали пить воду. Таких разниц больше несовпадений с Евангелием в книге Булгакова несколько. Автор также не называет холма, на котором были распяты разбойники, а также даже не пишет о том, что проходящие злословили и насмехались с Иисуса. Однако самым Важным является и тот факт, что у в произведении Булгакова нет толпы людей, он не упоминает, что под крестом были также плачущие женщины, в том Мария, мать Иисуса. Для него самым более важным является лицо Иешуа Га-Ноцри и его муки.
Совершенно иначе свою концепцию другое видение казни представил художник Ван Эйк, на своей картине «^ ». Здесь можно выделить три группы людей. Первая группа - это распятый на фоне голубого неба Христос и два разбойника. Вторая - находится посередине картины. Эти люди очень мало почти не связаны с казнью, потому что они беседуют между собой, и вообще не смотрят в сторону креста. Наконец Третья группа людей- она находится далеко от креста. Это плачущие женщины, которые очень эмоционально переживают казнь связаны с казнью. То что далекие- это близкие Далеко находящиеся люди – эмоционально являются самыми близкими. Это такой парадокс, оригинальный, единственный способ представления казни Иисуса Христа. В этом заключается оригинальность представления Ван Эйком казни Иисуса Христа.
У Ван Эйка можно также выделить две сферы: духовную - сакрум и физическую - профанум чего нет
у Вулгакова. В произведении Булгакова этого нет. Сакрум - это распятый на фоне голубого неба Иисус, а также Мария мать Иисуса и её сёстры Марии- Мария Клеопова и Мария Магдалина. Сферу профанум представляет толпа людей.
Фламандская живопись исключительно религиозная, нет в ней нет места на эскиза наготе. Тела Люди одеты в пышные, собранные в складки наряды. Женские персонажи, как в религиозных сценах, так и в портретах, имеют на головах надеты чепцы и корнеты. Всё это видимое видно на картине Ван Эйка.
У Булгакова в моменте смерти Иешуа Га-Ноцри всё стало тёмным, зато а у Ван Эйка совершенно иначе. Небо является осталось голубым, с белыми тучками. Можно считать сказать, что небо производит пастроение тишины которая символизирует добро и гармонию. Такая представление подача неба связанна с божественностью Иисуса.
Ван Эйк не употребляет использует золотых красок, потому что поверхность его картин и без этого имеет такой блеск и пышность, что ему не нужные золотые украшения. Золото, будучи
в средневековье метафорой естественного света, метафорой неба и рая, у Ван-Эйка заменяется изображением света использованием других средствами техник. Этот свет является метафорой божественности, но сохраняет закон земного света, и при этом наполняет пространство, окружает предметы, рефлексует создаёт блики на ровных поверхностях, проникает сквозь прозрачные вещества.
Булгаков и Ван Эйк представляют две разные концепции казни. У одного большое внимание посвящённое на лийе и физической боли внимание приковано к физическим страданиям и выражению лица, а у другого - на к символике и метафорам. У Ван Эйка каждая часть картины очень важная,
и каждая несёт с за собой определённую символику. Таким образом, можно утверждать, что концепция казни Булгакова и Ван-Эйка очень оригинальная. В любом случае, каждый творец имел свой, оригинальный, подход к изображению одной и той же темы. |
